Сеня Кац не входил в ряд моих близких друзей. Мы даже не знали, когда друг у друга день рождения.
Почему же мне так больно от известия об его уходе. Почему в течение минуты я не могу произнести ни звука, дозвонившись, наконец, до Светы, так как комок в горле и слезы у рабочего стола душат меня.
” Имейте мужество – оно присущее мужчинам”. Куда девается это мужество , когда уходит, как оказывается один из самых близких тебе по духу людей.
Всего 3 недели назад он выловил меня по телефону: ” Где эти девки? Они что в Германии или передумали?”
Всего 3 дня назад мы обработали Маринин немецкий альбом фотографий и Сеня стоял там в полный рост на фоне Кассельского Геркулесового замка. Закинул голову вверх в небо, словно высматривал точку, откуда будет смотреть на землю “с высоты”. Никогда не “с высока”. У него все стихи не с высока. Эта неброскость, и кажущаяся простота его поэзии не несла автору громкой популярности, как Ченцову или Кимельфельду с Сеpгеевым, в те прекрасные годы зарождения Киевской бардовской песни в середине семидесятых. Эта неброскость заставили меня организовать его авторский вечер в КИВ института им. Патона совместно с Лилей Исмагиловой. Она была намного более эффектной исполнительницей. Это был далекий 1987, когда мы еще жили в Киеве.
Год назад Сеня встречался на сольном концерте в Чикаго с практически не знавшей его аудиторией. Мне было очень приятно услышать отзывы людей – не новичков в авторской песне, но слышавших песни Сени впервые, как им понравилась его поэзия и оригинальная неповторяющаяся музыкальная основа его песен. Ему было приятно тоже. Он ведь знал что его песни выигрывают в исполнении Леночки Кац (уже Падва) и Марины Зеликович и всегда волновался перед выступлением на публике, как мальчишка в свои 72 года.
Kазалось бы и возраст уже вполне смертный, да в том то и дело, что Сеня то так до старости и не дожил, как правильно заметила Света. Он так и жил счастливой жизнью мальчишки навсегда влюбленного в свою жену, свое творчество, своих друзей, которых с каждым годом у него становилось больше. Не парадокс ли?
К старости мы обычно становимся более одиноки.
Чем мы старше, тем больше живем мы своей памятью. Вот и я никогда не забуду встречу Старого Нового года у Кацов в их квартире в Дарнице. Я навечно благодарен Кацам и Зеликовичам Миле с Юрой за нашу встречу в городе Херборн в 1993 – первую встречу свободных людей в свободном мире. Чтобы повидаться и провести 2 часа со мной им пришлось рулить ночью по тогда еще незнакомым дорогам Германии более 5 часов. Я помню и всегда буду помнить что Сеня предпочитал коньяк водке, увел Свету из операционной за 5 минут до операции и украдкой целовался с ней за 3 недели до своей последней минуты в этом мире.
Я не буду оригинальным, по-видимому, но с уходом Сени мне хочется очиститься от всякой суеты и нечисти, что в нас и быть цельным, как Сеня, порядочным, как Сеня, веселым, как Сеня, влюбленным, как Сеня, любящим жизнь и людей, как Сеня, быть навсегда в памяти близких и друзей, как Сеня.
Мы были очень близкими друзьями, Сеня, как оказалось, несмотря на то что не знали, когда день рождения друг у друга. Наверное поэтому мне так больно.
Как говорится: пусть земля тебе будет пухом и если душа твоя жива – скакать ей с тучки на тучку.
Ефим Лещинский,
2 ноября 2008
