Сеня… Сеня, сени… тепло, куда попадаешь после наружного холода, безразличия, злобы… Сеня-тепло. Тепло, не испепеляющая жара, а именно тепло. Дом. Да еще и Кац. Что может больше подходить к дому, теплу, уюту… И в этом дому, все входящие с добром, чувствовали себя окруженными теплом и уютом. Теплом и уютом, создаваемыми не только Сеней и Светой, но и «большой семьей», мишпухой. Дети, внуки, племянники, братья, сёстры… — жизнь! Бурлящая. Кипящая. Весёлая и грустная. Жизнь! И в центре — Сеня. Не как монумент, а как мудрый ребе.
— Ребе, а зол их фрейгн?
— Фрейг шойн, фрейг шойн…
…Сеня всегда отвечал на вопросы: заданные и незаданные, но всегда важные для вопрошающего. И его ответы всегда были не однозначными и императивными, а заставляющими взглянуть на себя со стороны, или, вернее, посмотреть изнутри.
— Спроси себя: «Кто ты? Зачем ты? Камо грядеши?..»
Лишь на один вопрос Сеня всегда отвечал жестко: «Нет. Никогда!»
И хотя этот вопрос никогда прямо не ставился, он всегда подразумевался: «Можно ли поступать не по совести?»
«Нет. Никогда.»
И он жил так и всех оценивал только с точки зрения совести.
Спасибо ему за это. За тепло, за душу и за совесть…
Спасибо тебе за все, Сеня.
Юрий Белякин, Франкфурт, 29.10.08
